Недавно на секторе «Инновационные и растущие компании» (ИРК) ММВБ прошло первое размещение: пионером «Российского NASDAQ» стал закрытый паевой инвестиционный фонд «Финам – Информационные технологии». Это событие в очередной раз привлекло внимание к немного отошедшей в тень нанотехнологий и иже с ними проблеме организации частных инвестиций в инновационные компании.

Внимание, надо сказать, оно привлекло не сильно – более-менее заметен был лишь специальный комментарий президента IBS «Итогам», тон которого далеко не восторженный. Анатолий Карачинский уверен, что отечественные технологические компании в идеале должны идти на биржи сами, а фонды типа «ФИНАМа» – лишь «специальные производные инструменты». Их существование, по его мнению – некое присущее сегодняшней российской экономике несовершенство, мутация, вызванная инфраструктурными проблемами, стоящими перед страной. К анализу этих проблем г-н Карачинский как раз и призывает. Мы же пойдем другим путем и попытаемся выяснить, нужны ли сегодня «инновационные» инвестфонды, нацеленные на капитализацию научно-технических разработок.

Кому они должны быть нужны? Есть по меньшей мере три заинтересованных стороны: бизнес, инноваторы и государство. Сначала несколько слов о последнем.

Судьба благих начинаний

Государство у нас, как известно, переходит к экономике знаний. Что именно ему нужно, сказать сложно, но рискнем предположить, что увеличение доли наукоемкого хай-тека в ВВП. На практике перевод стрелок на воспетые в верхах инновационные рельсы выражается в комплексе мер от совсем маловразумительных (все, что связано с т.н. национальной инновационной инфраструктурой) до эпических (Российская корпорация нанотехнологий). С нашей темой связана еще одна корпорация, отошедшая в тень нано – Российская венчурная. Она недавно наконец начала работу и провела первый конкурс, который выиграли три инвестфонда без каких-либо success stories, но с серьезными командами венчурных профессионалов и хорошими инвестиционными возможностями.

Однако без модернизации законодательства действительно плодотворное для изменения структуры ВВП взаимодействие государственных денег и частных управляющих невозможно. Из инвестиционных инструментов у нас только ПИФы не облагаются налогом и поэтому выбраны РВК, но их недостаток в другом – все деньги в ЗПИФы по закону требуется вложить сразу, т.е. управляющим командам надо убедить инвесторов сначала выделить средства, и только потом приступать к выбору объектов для вложений и собственно инвестированию. Корректирующие такое положение поправки уже находятся в Госдуме, но когда они вступят в силу, сказать сложно.

Не совсем логичен и запрет давать деньги РВК иностранным управляющим. При условии, что все деньги должны быть инвестированы в российские компании, это довольно сомнительное ограничение.

Кому дать денег?

Нужны ли деньги инвестфондов самим разработчикам перспективных технологий? Большинству – скорее нет, так как мало кто из инноваторов сможет такими деньгами правильно воспользоваться. Частные управляющие компании, в отличие от дающего деньги почти всем фонда Бортника, в способности изобретателей управлять бизнесом не верят, и правильно делают. Как сказал мне Александр Лазарев из «Бизнес-лаборатории», инвестор, долгое время занимавшийся поиском перспективных инноваций в Новосибирском академгородке, логика ученых проста: «дайте нам денег, мы что-нибудь поисследуем». Те же 1-5% из разработчиков, которые осознают, что в технологическом бизнесе главное – не только и не столько новизна изобретения, сколько анализ рынка и маркетинговая стратегия, как правило, нуждаются не в фондах, а в бизнес-ангелах, или, шире, деньгах «трех F»: family, friends, fools.

Заметим, что просто кредит технологическим компаниям взять обычно тяжело за неимением нужных активов, так что инвестор хоть в каком-то виде необходим. Но получить вложения больших институциональных инвесторов командам разработчиков очень трудно. Как правило, у них нет грамотного бизнес-плана, тщательно проведенного анализа рынка, не оформлена, а даже если и оформлена, то не поставлена на баланс интеллектуальная собственность, неясно, как и кем арендуются помещения, кто и когда закупал оборудование, на чей баланс оно поставлено – а все эти вопросы для серьезного инвестфонда принципиальны.

Критические технологии

Немаловажно для того, чтобы заинтересовать инвестора, и то, что именно пытаются продвигать разработчики. Сегодняшняя реальность такова, что большинство технологий лучше умеют создавать за рубежом – там и наука нормальная, и рынок больше, и инфраструктура прозрачней. Оценки того, что конкретно у нас все же есть смысл разрабатывать, различаются, но чаще всего эксперты называют IT (это несомненный лидер), новые материалы (это и есть те самые нанотехнологии, вернее, та их часть, что имеет у нас лучший рыночный потенциал), системы энергосбережения и энергетики, системы безопасности (особенно в их пересечении с IT). Этот перечень, принадлежащий Наталье Януль из Международного фонда технологий и инвестиций, на наш взгляд, наиболее актуален для работающих без господдержки и ориентирующихся на рынок, а не на государственные программы инвесторов.

Во всем мире в этот список в числе первых входят биотехнологии, но для России это перспективнейшее направление фактически закрыто. Есть ряд причин – во-первых, оно самое дорогое, во-вторых, там самые сложные и длительные исследования и клинические испытания, в третьих, там наиболее затратные процедуры лицензирования и получения разрешений для выхода на лучшие рынки (т.е. США и Европу со стареющим богатым населением). Вряд ли какой-либо российский инвестфонд заинтересуется биотехнологических проектом, рассчитанным на отечественный рынок, а для вывода его на международный средства есть у единиц.

По мнению зам. декана биофака МГУ по инновациям Евгения Орешкина, одни только клинические испытания отечественных препаратов для вывода на международный рынок стоят сотни миллионов долларов. «Для инвесторов, подобных Абрамовичу (одному из владельцев «Фармстандарта»), вложение в инновационные лекарства, несомненно, выгодно, для остальных же пока что это не так привлекательно» – говорит он. Заниматься биомедициной рискуют лишь очень немногие частные инвесторы, дело это тяжелое. Например, бывший руководитель российского подразделения Intel Сapital Дмитрий Кулиш организовал с партнерами ООО «ДКИС» для создания нового препарата, но из-за несовершенства патентного законодательства заказать нужные исследования в РАН он, как ни пытался, не смог и в итоге потратил $800 тыс. на оборудование собственной лаборатории и переманивание специалистов из академических НИИ. Выходит, вложения в биологию сегодня – удел не фондов, а готовых рискнуть одиночек.

Направления, интересные для вложений бизнеса, мы уже обозначили. Несомненно, лидер по привлечению денег фондов прямых инвестиций среди наукоемких отраслей – информационные технологии. IT вообще флагман российской «новой экономики», дела в этой области идут настолько хорошо, что по сравнению с флагманом грядущим – нанотехом – даже не привлекают особого внимания государства. Причины подъема IT ясны: наличие неплохой системы высшего образования, отсутствие необходимости в дорогом научном оборудовании, тесная связь с ростом всей экономики и становлением потребительского общества. Не последнюю роль играет и то, что, как говорит Наталья Януль, «на Запад можно продать только разработки в области IT, а все остальное в значительной степени заблокировано нашей системой стандартизации и общим отставанием развития технологий и производства». Однако число IT-компаний, в которые хотели бы вложиться фонды (ставшие значительно более осторожными после бума начала 2000-х) невелико. Кроме этого надо понимать, что многие IT-стартапы никак не являются наукоемкими.

Когда редакция STRF.ru попросила меня написать этот материал, отправной точкой послужило размещение «Финам-ИТ». Естественно, я решил изучить этот фонд поподробней, и выяснилось, что его главный актив – портал Mamba.ru, на редкость неприличный, а оттого коммерчески успешный сайт знакомств. Определенное отношение к науке из активов «Финама» имеют лишь разработчик компьютерных игр «Бука» и консалтинговая фирма «Ашманов и партнеры». Компании первого эмитента ИРК ММВБ в принципе типичны для российских фондов прямых инвестиций, их основу составляют проекты на стадии расширения, а не высокорисковые стартапы. К expansion-компаниям интерес у инвесторов большой, но их в принципе не так много в принципе. Что же касается стартапов, то рисковать с ними готовы очень немногие. По словам профессора ГУ-ВШЭ, известного специалиста по венчурному инвестированию Ивана Родионова, «постоянно появляются новые IT– или основывающиеся на IT стартапы. Как правило, их создают выходцы из консультационных компаний. Эти стартапы совершают некий обход по кругу всех потенциальных источников инвестиций, но, в большинстве случаев, привлечь инвестиции им не удается, т.к. стартап – вещь все же довольно рисковая».

Перспективы

Пятерка лидеров российского рынка прямых инвестиций (BVCP, Russia Partners, Alfa Capital Partners, Quadriga, и Delta, данные Thompson) в серьезном интересе к маленьким наукоемким стартапам не замечена, однако фонды среднего звена, например, «Русские технологии» (Альфа-групп) и NICOR, в технологии (уже не только IT) инвестируют довольно охотно. Правда, «Русские технологии» вкладываются далеко не только в достижения отечественной мысли, а NICOR активно привлекает деньги Роснауки. Немногие остальные работающие с реальными инновациями фонды часто находятся под крылом породивших их корпораций (например «Системы» или IBS) либо международных организаций типа ЕБРР. Причина того, что большому бизнесу венчурное финансирование до сих пор не интересно, проста – пока что с помощью других инструментов можно заработать гораздо больше. Ритейл, рынок акций, недвижимость не оставляют сложным и рискованным технологиям никаких шансов, да и квалифицированных инвесторов и менеджеров недостаточно.

Но ситуация в ближайшие годы должна измениться, причем не только из-за возможного замедления темпов роста цен на дома и акции. Заметно, что все больше крупных компаний готовится попробовать себя на ниве инвестирования в перспективный хай-тек, причем активность проявляют как традиционные игроки на рынке управления активами («Тройка-диалог», «Альянс-РОСНО-Управление Активами»), так и новые фигуры на этом поле, главная из которых – ВТБ-УА. Открыть венчурное подразделение сегодня – почти что модно, это интересный инструмент диверсификации бизнеса, кроме того, история Google у всех перед глазами. Не так давно свой венчурный фонд открыл даже «Газпром».

Пока что, правда, все крупные венчурные фонды сформированы с участием государственных денег (либо по линии РВК, либо как региональные фонды МЭРТ) и заметных инвестиций не сделали, но есть шанс, что когда им понадобятся проекты, они пойдут за ними к существующим венчурным фондам первой стадии и бизнес-ангелам, те, в свою очередь, наконец получат нормальные деньги и начнут активней искать талантливых и адекватных изобретателей, например, выходцев из того же фонда Бортника. Так что года через три система может заработать.

Иван Стерлигов, обозреватель Экспертного канала OPEC.Ru
Текст впервые опубликован на сайте Национального информационного центра по науке и инновациям.