Мы знаем, что реформа идет неправильно. Но как правильно – мы не знаем

7 февраля в пресс-центре «РИА Новости» состоялся круглый стол на тему «Проблемы становления национальной инновационной системы». Накануне Дня российской науки представители научной общественности и профсоюзных организаций научных центров и учреждений подвергли критике политику государства, проводимую в области науки. По убеждению собравшихся, действия власти в этой сфере не способствуют развитию науки, а наоборот, в ближайшее время приведут к окончательному ее развалу.

Гранит СЁМИН, член РАЕН, профессор:
Существуют некие международные нормы финансирования науки, наукоемких производств, и эти нормы хорошо известны. В частности, для развитых стран это 2%-4,2% ВВП. Есть страны, которые пытаются вырваться из того экономического болота, в котором они находятся, и увеличивают эти цифры. Так, в Китае на науку выделили 4% ВВП, в Индии – 10% ВВП. А теперь давайте посмотрим, что происходит в России. ВВП России - 24,38 трлн. руб. Доходная часть бюджета – около 5 трлн., расходная - около 4 трлн. руб. По международным нормам, на науку требуется около 3,5% ВВП, это примерно 850 млрд. рублей, выделено же на порядок меньше – 0,3% ВВП. При этом Министерство делает вид, что с этими средствами возможно развитие по инновационному пути. Я думаю, что здесь даже не нужно обсуждать – это абсолютно невозможно. Тем удивительней, что это звучит из уст людей, которые без конца говорят слово «рынок». Такое впечатление, что они полагают, что рынок – это нечто, куда не надо ничего вкладывать, зато можно получать.

Есть и человеческие аспекты этого вопроса. Среднее содержание пса в государственном питомнике составляет 1200-1300 руб. в месяц, среднее содержание заключенного в государственной тюрьме – примерно 2000-2100 руб., младший научный сотрудник получает свою ставку в Академии наук как раз в этой вилке.

Владимир БАБКИН, эксперт Государственной Думы по вопросам образования и науки:
В Государственной Думе я общаюсь с документами, и я могу сказать, что есть сегодня в отношении научно-технического комплекса страны. Еще в 1997 г. был проект концепции реформирования российской науки, в 1998 г. она была передана в правительство, но реализации концепции я лично не вижу. Тогда прямо говорилось о том, что необходимо провести реструктуризацию сети государственных научных организаций, также говорилось, что высвобождающиеся в результате реструктуризации научные работники должны каким-то образом трудоустраиваться самостоятельно. То есть произошло лавинообразное сокращение научно-технического комплекса страны, причем это проходило так же, как ненужного пса выгоняют. Так поступили с сотнями тысяч научных работников. За 10 лет этого реформирования научно-технический комплекс страны потерял свыше миллиона человек. Из них порядка 50 тысяч уехали из страны, то есть для мировой науки они сохранились. Но этого оказалось недостаточном для исполнительной власти, и начиная с 2001 года началось интенсивное наступление на государственный сектор науки, который назывался по-разному. Сейчас это называется «Повышение эффективности государственного сектора науки». 15 декабря прошлого года одобрен и направлен на доработку проект «Стратегии РФ по развитию науки и инноваций в период до 2010 г.». Еще ранее, в 2002 г., Президентом были одобрены основы государственной научно-технической политики на период до 2010 г., где содержалось намерение исполнительной власти ввести для научных организаций земельный налог и налог на имущество. Все началось с 2001 г., когда была отменена первая льгота по налогам на НДС на научное оборудование. Всего было три льготы – это льгота на НДС на ввозимое научное оборудование, льгота по земельному налогу и льгота по налогу на имущество. И еще были бюджетные обязательства государства платить не менее 4% от расходной части бюджета на развитие науки гражданского значения. Все это сейчас отменено. И при этом произносятся разные красивые слова. В 2001 г. в послании федеральному собранию Президент говорил о том, что государство должно и будет развивать фундаментальную науку в меру своих финансовых возможностей. А в 2004 г. он говорил (опять же в послании федеральному собранию) о том, что денег на науку выделяется недостаточно, но и не мало, при этом необходимо поднять уровень эффективности расходования этих средств. В 2005 г. господин Фурсенко настойчиво добивался, чтобы отменили аккредитацию для научных организаций. Этого добились под таким предлогом, что научные исследования ведутся не только в научных организациях, но и в университетах, на инновационных фирмах, а также на предприятиях. После того, как была отменена аккредитация, увеличился поток различных ООО, фондов и т.д., которые провозглашают, что ведут научные исследования. И деньги на разработки методик эффективности, повышения, вовлечения, идут немалые. И мы в этих документах можем посмотреть: там фиксируется, что академический сектор науки подвергается жесткому прессингу с целью его окончательной ликвидации.

С отраслевым сектором все будет происходить в два этапа – государственные научные организации будут акционироваться с последующей продажей акций. А с академиями наук будут поступать таким образом: на первом этапе министерские работники выделят научные организации, а также группы, которые есть, выведут из состава академий и тоже акционируют и приватизируют. Также чиновники решат, какие институты эффективны, какие нет, и для повышения эффективности научных исследований будет учрежден некий менеджерский совет. Самое главное, оказывается, то, что нам не хватает эффективных менеджеров. И на главу этого совета возложат обязанности исполняющего обязанности президента Академии наук. Для более эффективного использования имущества, которое находится в ведении Академии наук, предлагается учредить холдинговую компанию, которая будет определять эффективность использования имущества, в том числе и приборного, а также определять эффективность и самих научных исследований. В принципе, за всем этим трепом скрывается вполне четкое и даже наглое стремление под предлогом повышения эффективности научных исследований ликвидировать сам государственный сектор науки. Поэтому если читать, что собираются делать исполнительные власти, – приговор вынесен, обжалованию не подлежит. Потому что в течение ближайших двух-трех лет государственный сектор науки будет ликвидирован.

Борис КАШИН, председатель Центрального совета Межрегионального общественного движения "За возрождение отечественной науки", член-корреспондент РАН:
Я хотел обратить внимание СМИ, что сейчас отношение к науке со стороны власти перешло в новую фазу. Если в 1990-е гг. проблемы просто замалчивались, то сейчас власть признала катастрофическую ситуацию, которая сложилась в науке, и делаются попытки изобразить, что сейчас принимаются новые документы, которые позволят кардинально улучшить положение и вывести нашу науку на передовые позиции. Как вы знаете, сейчас уже принята за основу стратегия, предусматривающая определенные действия в области развития науки и инноваций до 2010 г., в ближайшее время он должен быть утвержден. Создается впечатление, что этот документ позволит решить проблемы науки, которые уже очевидны всем. Движение за возрождение отечественной науки внимательно следит за всеми нормативными документами, которые вырабатывает наше правительство, и наше общее мнение, что никакого оптимизма у нас быть не может. Прежде всего, сама процедура принятия этой стратегии вызывает ряд вопросов. Еще летом прошлого года даже администрация Президента косвенно признала полную неспособность правительства выработать какую-то позицию по реформе науки и объявила конкурс на выработку плана действия по выходу из кризиса. Мы были участниками этого конкурса, но в итоге оказалось, что вся эта акция – чистый пиар-ход, которым прикрыли попытку снять ответственность с власти. В итоге наша власть выработала некий документ – эту стратегию – и без серьезного обсуждения хотят ее принять. Это может быть очень опасно для государства, и мне кажется, что задача средств массовой информации сейчас – привлечь внимание к этому документу и провести серьезный анализ того, что нам предлагают.

Какие два ключевых вопроса к этой стратегии? Первое – вопрос о том, какие задачи видит наша власть для науки. Об этом в этой стратегии ни слова не говорится. А без изменения политики никаких серьезных задач наука решать не может. Запрос государства не только может помочь развитию науки, он параллельно дает колоссальную экономию государственных средств, усиливает стабильность в обществе и уменьшает социальную напряженность. Пример – ситуация с пенсионной реформой, она полностью провалена. Во всем мире этим занимаются ученые, в первую очередь, математики. Наше государство никак не привлекло науку для анализа ситуации с пенсионной реформой, и крах, который надвигается, это один из примеров того, к чему ведет такая политика властей. И таких примеров много в любой области экономики. Корень проблемы – в отсутствии запроса от власти, им наука не нужна, им проще бесконтрольно пилить бюджет. А в инновационной стратегии главной проблемой обозначено то, что темпы роста науки не отвечают потребностям безопасности государства. Если мы четко не поставим вопрос, то это будет очередное забалтывание проблемы.

И вторая проблема, на которую я хотел бы обратить внимание как представитель общественной организации – это положение ученых. Руководство нашей Академии наук озабочено существованием этого института, но нигде не ставится вопрос, в каких условиях работает наш российский ученый. Если кто-то думает, что, дав 30 тыс. рублей, мы завтра привлечем лучшие кадры, то это заблуждение. Сейчас крупным специалистам на западе дают сразу зарплату под 100 тыс. долларов в год и создают все условия для труда. А наше Министерство (о чем говорил замминистра Ливанов) планирует, чтобы основная масса ученых работала на трехлетних контрактах, не понимая, как они будут жить через 2-3 года, когда закончится их контракт. Эту проблему ни власть, ни руководство Академии, ни СМИ не ставят. Таким образом, говоря о реформе, надо рассматривать все три этапа. Надо говорить о роли государства, которая пока не ясна, о роли институтов, академии наук и надо понять, как должен работать ученый. Мы считаем, что должна быть гарантия как во всем мире. Профессор имеет пожизненную стабильную работу и зарплату выше среднего. А если вы думаете, что на трехлетнем контракте человек будет выкладываться – то это глубокое заблуждение. И рассматривать ученого как винтик в очередном проекте власти – это глубокая ошибка. Я призываю обратить внимание на этот документ, он очень неоднозначен, я считаю, что он опасен, и необходимо провести его анализ с тем, чтобы улучшить ситуацию.

Александр МАЛЫГИН, ведущий научный сотрудник ИБХ РАН:
Всем ясно, что мировым конкурентам российская наука не нужна. К сожалению, наше правительство идет на поводу этой ситуации. Конечно, нельзя прямо сказать народу, что наука не нужна. Поэтому вместо этого принимаются самые различные программы, которые на деле ведут к уничтожению науки. Уже лет 15 среди населения распространяются идеи, что наука ведет паразитический образ жизни, что нужно, чтобы наука себя обеспечивала сама. Но это же унизительно для науки. Наука должна приносить большую прибыль, но кому и как? Она не может приносить прибыль, как промышленность. Ученый производит знания, а их трудно продавать. Товар вы можете показать, после этого вы получите за него деньги. Но если вы так или иначе показали знания, опубликовали статью, выступили с докладом, убедили, что это – ценное знание, то оно вам уже не принадлежит. А те средства, которые вы затратили на получение этого знания, вам никто возмещать не будет, кроме общества в лице государства. Поэтому наука должна финансироваться за ту прибыль, которую она приносит обществу через государство, иначе она существовать не может.

Из той неправильной точки зрения, что наука должна быть непосредственной производительной силой общества, сейчас проросли такие замечательные цветы: давайте науку заставим заниматься производством. Это значит, при институтах стимулируют открытие кустарных производств, которые работают только до тех пор, пока они проедают государственный бюджет, который отпущен на то, чтобы вести исследования. Как только они все это съедают, те люди, которые раньше занимались наукой, исследованиями, получением знаний, уходят оттуда, эти общества теряют бюджетное финансирование и тут же исчезают либо превращаются в торговые организации, потому что они не могут обеспечить сами себя путем продажи тех продуктов, которые они делают. Это один из способов убийства отечественной науки. А в чем истинная задача фундаментальной науки? Главная задача – поддержание и развитие национальной научно-технической информационной системы для того, чтобы люди, занимающиеся прикладной наукой, производством, могли черпать оттуда знания. А для этого нужно осваивать мировой опыт, теоретический и экспериментальный, наука, как армия, должна всегда тренироваться. Это подготовка кадров высшей квалификации для прикладной науки и производства. И третья задача – разработка открытий, создание нового знания, которого еще нет в мире. Не планирование открытий, а создание условий, чтобы они происходили в этой среде, а уже потом планировать разработку, если открытия были совершены, и выходить, таким образом, дальше мировых рубежей, идти на опережение. Это задачи фундаментальной науки, которую должно финансировать государство, потому что результатами этой работы пользуется все общество, и по отдельности каждый не может оплачивать эту работу.

В отношении сегодняшнего финансирования. Мне вчера выдавали зарплату. Я - ведущий научный сотрудник. Читаю: начислено 5 тыс. 216 руб., с вычетом налога – 4 тыс. 486 руб. И это относится ковсем, кто здесь сидит. Вот такая ситуация в нашей науке. Но если мы и это убьем, мы убьем страну.

Надежда ГАРКУША, председатель Ассоциации профсоюзных организаций государственных научных центров:
Ситуация с государственными научными центрами такая же, как и со всей наукой в России, может быть, еще более жесткая. Последние лет пять нас пытаются то реформировать, то модернизировать, то приватизировать. Но все - под предлогом оптимизации бюджетных расходов. Что такое ГНЦ? Это те организации, которые выжили после разгрома прикладной науки, их в России всего 58. Тематика их работы связана с исследованиями и разработками по приоритетным направлениям развития науки и технологии, в том числе, и в оборонных отраслях. Основная форма – ФГУП. Угроза нависла практически над 90% ГНЦ. Правительство планирует отказаться от этой организационно-правовой формы до 2007 г. Нас предлагают акционировать. Если поискать примеры эффективно работающего акционерного общества, где эффективно велись бы поисковые исследования, я думаю, что никто из нас не приведет ни одного примера. Как уже было сказано, корпоративной науки практически нет, и понятно почему – потому что для того, чтобы эффективно конкурировать на рынке, нужно вкладывать от15 до 20% своих доходов. У нас же очень сложная ситуация, в последние годы мы очень слабо ощущаем поддержку государства. Если предприятия работают и на оборонную отрасль, и на технологическую независимость, и на продовольственную независимость, то как можно акционировать такие предприятия? Кроме того, мы можем абсолютно ответственно заявить, что без ГНЦ будет потеряна связь между фундаментальной наукой и промышленностью. У нас громадная материальная база, которая государством практически никак не поддерживается. ГНЦ крутятся, кто как может, иногда нарушая законы. Один закон разрешает определенные виды деятельности, а другой запрещает. Ситуация сложна, и нас настораживают попытки оптимизировать бюджетные расходы за счет уничтожения науки.

Эдуард КОРЕНЕВ, руководитель отдела ЦНИИМАШ:
Наука для государства нужна как точный компас, как якорь, который не позволяет государственному кораблю плыть по воле волн и ветров. Конечно, при условии, что наука независима, иначе (и это у нас широко распространено) получают те ученые, кто обосновывают априорно принятые решения администрации. Такая наука не нужна. А относительно независимой науки я бы хотел немного углубиться в историю.

15 февраля ожидается межведомственная комиссия, которая будет рассматривать два варианта стратегии развития науки до 2015 г. Такой документ появляется не впервые. В 2004 г. вышел вариант концепции, против которой восстала академия наук и вся научная общественность. Ее модернизировали, поменяли название, но не в этом дело. Сейчас рассматриваются два варианта концепции – минимально необходимый и оптимальный. Этот вариант был рассмотрен правительством и одобрен, рекомендовали взять его за основу и поручили проработать с Минфином. Он доработан, и сейчас доступен. Там очень хорошая констатация тяжелого положения, маленьких зарплат, отсутствия специалистов. Но самое нехорошее то, что на этом же заседании правительства товарищ Кудрин возражал против 95%, по его словам, того, что там изложено. Минимально необходимый вариант стратегии – это то, что было до сих пор. Увеличили на 7% - 12%, и давайте дальше так же до 2015 г. Оптимальный вариант – увеличение до 30% в год. Это, может быть, позволит как-то изменить ситуацию. Но есть большие опасения, что даже этот оптимальный, умеренный вариант не будет принят. И наша задача – постараться поднять общественность с тем, чтобы оказать давление на Минфин, на правительственную комиссию. К сожалению, бюджет этого года расходится даже с этим минимальным уровнем. Арбитраж, который позволял бы научной организации опротестовывать эти решения, у нас до сих пор не существует. Обратной связи нет. Мы можем доказывать, можем объяснять – решает все равно Минфин. И еще хотелось быть, чтобы была независимая экспертиза, которая была бы очень полезна при определении перспективности научной политики.

По окончании выступлений, участники круглого стола ответили на вопросы журналистов.

- Вопрос ко всем участникам круглого стола. Вы аргументированно пояснили, что тот проект «Стратегии развитии РФ в области развития науки и инноваций», который предложило Минобрнауки, вы считаете неприемлемым. Может ли кто-либо из вас назвать фамилию человека, или группу лиц, которые готовы предложить другой вариант подобного документа, который вас, как представителей и защитников научной общественности, устроил бы?

Борис КАШИН:
Прежде всего, мы не претендуем ни на какую истину, нас беспокоит сам уровень принятий решений по ключевым вопросам в стране. От Центра «Открытая Экономика» мне такой вопрос очень интересно слушать. Этот Центр победил в конкурсе президентской администрации, а мы до сих пор не знаем, в чем состояла заявка этого Центра. Когда наш представитель пошел на обсуждение этой темы, ему просто не дали слова. Это говорит о том, как у нас принимаются важнейшие решения. У нас власть очень сильно коррумпирована, и мы пожинаем эти плоды.

А что касается того, что делать, то ряд вещей очевидны. Я бы нас месте власти составил список проблем, которые надо поставить перед наукой, но отвечать за эти решения должна власть. Я могу понять Кудрина, который говорит, что сейчас выделят деньги на науку, и их разворуют. Это факт. Государство должно отвечать не только за то, чтобы выделить деньги на науку, но и за то, чтобы круг замкнулся. Если мы ставим задачу построить самолеты, в итоге они должны быть построены. А в этой концепции – какой контроль со стороны государства за расходованием средств? Это все распыляется, и возникает очень много вопросов.

А руководство Академии наук мы не то что критикуем, их можно понять. Их просто берут за горло и говорят: либо мы закроем вас всех, либо вы еще поработаете. Поэтому они идут на контакты.

- Что конкретно вас настораживает в «Стратегии…»?

Эдуард КОРЕНЕВ:
В Стратегии совершенно четко говорится, что в государственном секторе науки останутся только те организации и предприятия, которые необходимы для государства. Все остальные подлежат приватизации и акционированию, и их дело, как они выживут. На мой взгляд, порочен сам принцип лишения государственной денежной поддержки и ликвидации как научных направлений, так и научных организаций по критерию рентабельности. Наука, образование, культура, здравоохранение – это не только сфера услуг и рыночная категория, это неотъемлемая часть любого развитого гражданского общества в цивилизованном государстве.

- На 90-е годы пришлось самое трудное время для нашей науки. А начиная с 2000 года были ли изменения в отношении власти к науке?

Владимир БАБКИН:
2000-е годы – это как раз годы прессинга на государственный сектор науки. Приговор государственному сектору науки исполнительная власть уже вынесла, и идет речь о том, что в ближайшие 2-3 года не останется того массива, который сохранился благодаря внутренним действиям. Эти 5 лет – это усиление давления, направленного на ликвидацию государственного сектора науки. Ничего не изменилось, стало еще хуже.

- Существуют ли в научной среде оппоненты тому, что вы высказали сегодня за этим круглым столом?

Гранит СЁМИН:
Это тонкий вопрос. Есть ли люди, которые придерживаются иной точки зрения? Да, конечно. Различие в том, что это, как правило, люди, лишенные системного мышления, видящие отдельные куски и не понимающие, в какую картину они складываются. Часть из них уже переходит на те позиции, которые мы занимаем, потому что у нас есть серьезная аналитическая работа над этими вопросами, мы понимаем системно, что с нами делают. И понимаем, что защищаться от этого случайным размахиванием рук невозможно, сопротивление должно быть на хорошем системном уровне. Они каждый раз заставляют людей менять свое направление, и институты сейчас лишены своих генеральных направлений, они состоят из большого числа частных направлений. И это трагедия нашей науки, потому что такого рода организация лишена государственного смысла, она может быть удобна для людей, которые зарабатывают, но частная корысть здесь не складывается в благополучие государства.

Елена Укусова, 2005 Центр "Открытая экономика"